Состояние экономики
К началу перестройки агонизируют «три кита» социалистической экономики. Режим не способен держать миллионы рабов в лагерях, смягчается экономическая эксплуатация населения. Сознание людей освобождается от идеологических предрассудков, которые были вбиты культурной революцией. Ветшает железный занавес, появляется возможность сравнивать советские и западные стандарты жизни. Режим пытался сохранить систему огосударствленной экономики: подкармливались центры за счёт провинции, национальные окраины – за счёт центральных русских областей, техническая аристократия – за счёт остальной интеллигенции, номенклатура – за счёт всех. Возможность получения льгот заразительна, все включались в борьбу за жизненные блага. Люди везут продукты из столиц, сбегают из сел в города. Необратимый процесс от десятилетия к десятилетию набирал темпы и привел к качественным изменениям системы. Рушится система внеэкономического принуждения населения к труду.
Тает другая основа коммунистической экономики – расхищение природных и культурных ресурсов: золото почти растрачено, многие иконы и бесценные культурные сокровища распроданы за рубеж, а повторить это режим не способен. Падает добыча газа, нефти, угля, оставшиеся глубинные залежи требуют современной технологии, которой нет.
Уменьшается возможность подкреплять экономику покупкой и хищением западных технологий. Западные правительства осознали масштабы и цели этого явления и резко сократили продажу современных технологий, ввели эмбарго на торговлю с СССР, стали жёстко бороться с промышленным шпионажем, в связи с чем последовали многочисленные высылки из разных стран советских «дипломатов».
Возможности балансирования для сохранения экономической мощи исчерпали себя. Без них коммунистическая экономика не может компенсировать свою неэффективность.
Особенно губительно идеологический гнет сказался на сельском хозяйстве. С конца двадцатых и до середины пятидесятых годов деревня непрерывно грабилась. Во время коллективизации был уничтожен крестьянин-собственник – основной производитель, разрушена структура сельского хозяйства. Репрессии, искусственный голод во многих областях, война, коллективизация истребляли или подавляли производительные силы в деревне. Все годы коммунизма сельское хозяйство не получало практически никаких средств. С середины пятидесятых годов открытое разрушение деревни заменяется скрытым.
Одна за другой реформы (МТС–РТС, укрупнение – разукрупнение, двуполье – троеполье, кукурузный, мясомолочный ажиотаж при Хрущёве, уничтожение бесперспективных деревень при Брежневе) добивают деревню. Крупные государственные субсидии в сельское хозяйство уходят в песок: техника скоротечно изнашивается без технического, кадрового обеспечения, разбивается на бездорожье, мелиорация приводит к осушению плодородных угодий, орошение – к эрозии почв, химизация отравляет землю.
Все эти годы бдительное идеологическое око следит за тем, чтобы не допустить развития личных хозяйств: садово-огородные участки выделяются в труднодоступных местах и на неугодьях, на них запрещается строительство зимних домов с отоплением, погребов, местные власти разрушают теплицы.
К середине восьмидесятых годов идеократическая экономика, в которой хозяйственная жизнь регулируется партией, а государственный механизм служит проводником идеологического заказа, превращается в экономику государственную в собственном смысле слова, где государство контролирует большинство экономических отраслей, наряду с этим официально и неофициально расширяется негосударственный сектор экономики, а государство деидеологизируется.
Государственная экономика по природе своей ориентирована на нужды государственной системы, а не на конкретного человека. С её помощью можно отстраивать мощный военно-промышленный комплекс (ВПК), осваивать космос, развивать сырьевые отрасли, транспорт и инфраструктуру, соответствующие основным государственным потребностям. Благодаря этому СССР занимал первое или второе место в мире по 20 важнейшим видам промышленности, имел существенные достижения в области науки и образования, занимал первое место в мире по числу студентов и врачей на душу населения. Но плановая экономика способна достаточно эффективно решать задачи с ограниченным числом параметров: в СССР производилось больше, чем в США, молока, животных масел, обуви, но разнообразие товаров было несравненно меньшим, чем в странах Запада. Этим объясняется избыток производства в некоторых областях. Государственная экономика при производстве предметов потребления формирует своего рода аскетический характер общественного потребления. В подобных условиях наибольшим спросом пользуются дефицитные товары.
Рыночная экономика ориентирована на спрос населения. Соответственно, здравая логика реформирования требовала постепенного введения рыночных механизмов в области производства товаров народного потребления. Но правящий слой не испытывал особенного дефицита в товарах. Номенклатура видела один метод решения экономических проблем: повышение эффективности существующей системы производства, что и выразилось в кампании ускорения. Реформаторы не были способны выйти за границы привычных идеологических представлений. Советский Союз содержал множество идеологических сателлитов на разных материках, вёл изнурительное соревнование с индустриальными странами. Экономика СССР была подчинена производству вооружений, прежде всего стратегических.
В этой ситуации США осуществили грандиозную пропагандистскую провокацию – Стратегическую оборонную инициативу (СОИ), нацеленную на разбалансирование советской экономики. На противостояние фантому СОИ не было ресурсов. Поэтому советские вожди стремились к заключению договоров с США об ограничении стратегических вооружений. В качестве условия ограничения вооружений СССР навязали конверсию ВПК и проблему прав человека, которая сводилась к свободе выезда из страны. Иммиграция российской интеллигенции сыграла большую роль в научно-техническом прогрессе США, которые были заинтересованы в вымывании мозгов из России и разрушении российского научно-технического потенциала.
Руководители СССР пытались модернизировать экономику введением социалистического рынка, основанного на социалистической кооперации. Но создание кооперативов при государственных предприятиях, а также принятие закона о государственном предприятии (провозгласившего принцип трёх «С» – самостоятельность, самофинансирование и самоокупаемость) сформировали новый сектор экономики, который не был государственным, но не мог стать вполне рыночным. Кооперативы при государственных предприятиях лишили их сырья и квалифицированных кадров, предоставили возможность красным директорам перераспределять в свою пользу средства государственного бюджета. Большая разница в налогообложении двух секторов экономики привела к быстрому снижению поступлений налогов и к необходимости компенсировать дефицит государственного бюджета денежной эмиссией. Закон о предприятии создал возможность для безудержного казнокрадства, способствовал резкому снижению государственных инвестиций и расхищению инвестиционных ресурсов. К концу перестройки экономика СССР была дезорганизована и состояла из неполноценных рыночных субъектов в виде самостоятельных государственных предприятий, обросших множеством паразитирующих на них частных компаний.
Вместо создания эффективных собственников реформы предоставили возможность чиновникам стать фактическими владельцами государственных предприятий, что давало им невиданные возможности перераспределения в свою пользу средств государственного бюджета. Чиновник, обладающий большой властью и самостоятельностью, не может действовать как эффективный собственник. Собственник стремится сохранить и умножить принадлежащий ему капитал, в то время как чиновник заинтересован в присвоении государственной собственности, переданной ему в управление. Для этого чиновник стремится рассеять государственный капитал, чтобы затем сконцентрировать его в своих руках. В существующих условиях это можно было сделать только за пределами России – отсюда начало невиданного вывоза капитала из страны.
Так новый государственно-капиталистический сектор экономики разрушил государственную экономику и превратил её в полугосударственную-получастную, что было одной из причин распада государства, вместе с этим он подавлял формирование эффективной рыночной экономики.
Мимикрия правящего слоя
К концу восьмидесятых годов наиболее дальновидная часть коммунистической номенклатуры стремительно мимикрирует – меняет форму, сохраняя сущность. Расхищая государственную собственность (партийная приватизация), она превращается в новый класс деловых людей («акулы»), который, используя связи во властных структурах, захватывает монополию на складывающемся рынке. Сверху инициируется создание «демократических» политических организаций, призванных расколоть оппозиционный лагерь и сформировать новые структуры для «перекрасившихся» лидеров КПСС, подготовить новые рубежи обороны режима.
В Российской Федерации, особенно в Москве и Ленинграде, в некоторых республиках сильно влияние «демократов». Их лагерь объединял «перестраивающихся» коммунистов, либеральную интеллигенцию, бывших диссидентов, но с самого начала его деятельность координировалась «либералами» от номенклатуры. Под флагом борьбы с коммунизмом они стремились к разрушению государства. Их борьба с коммунистическим Центром за экономические и гражданские свободы общества перетекает в борьбу за суверенитеты территорий.
Разрушительные последствия вызвала «Декларация о суверенитете РСФСР», принятая Съездом народных депутатов Российской Федерации в 1990 году. Часть делегатов поддержала декларацию как манифест противостояния коммунистическому режиму, но вожди «демократического» лагеря воспользовались ею для разрушения Союзного государства. С этого начался парад суверенитетов союзных республик. В ответ руководство КПСС инициировало парад суверенитетов автономных республик, краев, областей. Так при перераспределении власти от Центра к регионам формируется новая «демократическая» номенклатура. Во взаимном ослеплении реакционеры и радикалы толкают страну к гибели: одни – стремлением заморозить всякие преобразования, насильственно сохранить унитарный коммунистический режим, другие – искусственным расчленением ядерной сверхдержавы на бюрократические суверенитеты, растаскиванием власти, расхищением государственной собственности.
Горбачев, пытаясь удержать ускользающую власть, балансирует между противоборствующими сторонами, не решаясь на реальные реформы. В результате в стране сохраняется экономическая система, которая подавляет жизненные интересы людей. При господстве антистимулов человек не способен плодотворно трудиться, отсюда неэффективность труда, безответственность, процветающее воровство. Конструктивные силы, стремящиеся демонтировать коммунистическую систему, не разваливая государство, малочисленны и разобщены. Их голос почти не слышен в средствах массовой информации, поделенных между коммунистами и «демократами».
Антикоммунистический «демократический» фланг был в плену новых утопий и фобий. Ельцин призвал региональную элиту: «Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить». Большинство «демократов» борется не с тоталитарной системой, а с русским империализмом, что разделяют националисты союзных республик, требующие изгнания русских оккупантов и покаяния русского народа перед угнетёнными народами.
«Демократические» средства информации утверждают, что для искоренения зла необходимо расчленить СССР-Россию как империю зла на многочисленные государственные образования: каждой компактной общности, имеющей свой язык, – своё государство. Эта массированная пропаганда (в том числе инициируемая с Запада) настраивает нерусские народы на борьбу с русскими, а не с общим угнетателем – интернациональной коммунистической номенклатурой. В результате в республиках и в среде либеральной интеллигенции столиц распространяются антирусские настроения. Нагнетание русофобии создаёт возможность для апелляции прокоммунистических сил к русским патриотическим чувствам.
Коммунистические вожди начертили на теле огромной страны искусственные границы, которые мотивированы идеологическими нуждами, в том числе и принципом разделяй и властвуй. Некоторые территории произвольно были объявлены союзными, другие – автономными. РСФСР – это самое условное образование, с которым и сами создатели считались менее всего. «Демократы» же берут сталинские границы за точку отсчета в самом главном вопросе политики – национально-государственного устройства. Насаждение националистических фобий искажает восприятие истории и современности, разжигает ненависть, страх и агрессию, порождает национальные конфликты.
На одном фронте партократия пытается удержать союзную монополию на материальные ресурсы, с другого фронта наступают суверенитеты партийных вотчин. В оппозиционном лагере оформляются два направления: одно под знаменем борьбы с коммунизмом стремится к расчленению страны, другое пытается демонтировать коммунистический режим, не разрушая государственности. Система насилия рушится на глазах, но механизм лжи действует эффективно. Монополия КПСС на информацию и пропаганду привела к тому, что и в годы гласности народ оказался лишённым исторической памяти и самосознания. Широкой читающей публике и властителям умов всё ещё не доступны величайшие достижения российской истории и культуры, работы русских философов, историков, публицистов, политологов, экономистов.
Виктор Аксючиц, философ, член Политсовета партии "РОДИНА"
